Неточные совпадения
Начиная с детства, в семье, в школе, в литературе нам внушают неизбежность жертвенного служения обществу, народу, государству,
идеям права,
справедливости.
Но важно вот что: все убеждены в
справедливости известной
идеи, создается ряд попыток ее осуществления, но потом
идея незаметно глохнет и теряется, вот и важно, чтобы явился именно такой человек, который бы стряхнул с себя все предубеждения и оживил
идею.
Мысль, жизнь
идей всегда подчинялась русской душевности, смешивающей правду-истину с правдой-справедливостью.
Прежде всего
справедливость — юстиция — есть совсем не христианская
идея, это
идея законническая и безблагодатная.
Для него в центре стоит
идея человеческого достоинства, что и есть
справедливость.
Морализм, целиком захваченный одной
идеей отвлеченной
справедливости, допускает лишь оборонительную войну, лишь отрицательную самозащиту.
Для такого сознания не существовало национальности и расы, исторической судьбы и исторического многообразия и сложности, для него существовали лишь социологические классы или отвлеченные
идеи добра и
справедливости.
«Свободная» личность у него часовой и работник без выслуги, она несет службу и должна стоять на карауле до смены смертью, она должна морить в себе все лично-страстное, все внешнее долгу, потому что она — не она, ее смысл, ее сущность вне ее, она — орган
справедливости, она предназначена, как дева Мария, носить в мучениях
идею и водворить ее на свет для спасения государства.
Идея Бога — отречение от человеческого разума, от
справедливости и свободы.
Зачем заботиться о приобретении познаний, когда наша жизнь и общество в противоборстве со всеми великими
идеями и истинами, когда всякое покушение осуществить какую-нибудь мысль о
справедливости, о добре, о пользе общей клеймится и преследуется, как преступление?» «Везде насилия и насилия, стеснения и ограничения, — нигде простора бедному русскому духу.
Он закаляет законопреступную волю человеческую и, очистив ее при посредстве наказания, приносит в жертву вечной
идее правды и
справедливости!
Впрочем, в виду преклонных лет, прежних заслуг и слишком яркой непосредственности Утробина, губернатор снизошел и процедил сквозь зубы, что хотя факт обращения к генерал-губернатору Западного края есть факт единичный, так как и положение этого края исключительное, и хотя засим виды и предположения правительства неисповедимы, но что, впрочем,
идея правды и
справедливости, с одной стороны, подкрепляемая
идеей общественной пользы, а с другой стороны, побуждаемая и, так сказать, питаемая высшими государственными соображениями.
Обратитесь к первому попавшемуся на глаза чиновнику-взяточнику и скажите ему, что действия его дискредитируют государство, что по милости его страдает высшая
идея правды и
справедливости, оберегать которую призван сенат и Государственный совет, — он посмотрит на вас такими удивленными глазами, что вы, наверное, скажете себе:"Да, этот человек берет взятки единственно потому, что он ничего не слыхал ни о государстве, ни о высшей
идее правды и
справедливости".
С одной стороны, преступление есть осуществление или, лучше сказать, проявление злой человеческой воли. С другой стороны, злая воля есть тот всемогущий рычаг, который до тех пор двигает человеком, покуда не заставит его совершить что-либо в ущерб высшей
идее правды и
справедливости, положенной в основание пятнадцати томов Свода законов Российской империи.
Посмотрите — у вас уже нет людей, которые могли бы идейно бороться за вашу власть, вы уже израсходовали все аргументы, способные оградить вас от напора исторической
справедливости, вы не можете создать ничего нового в области
идей, вы духовно бесплодны.
Целую лекцию сквернословил он перед нами, как скорбела высшая
идея правды и
справедливости, когда она осуществлялась в форме кнута, и как ликует она теперь, когда, с соизволения вышнего начальства, ей предоставлено осуществляться в форме треххвостной плети, с соответствующим угобжением.
И что же! выискался профессор, который не только не проглотил этого слова, не только не подавился им в виду десятков юношей, внимавших ему, не только не выразился хоть так, что как, дескать, ни печально такое орудие, но при известных формах общежития представляется затруднительным обойти его, а прямо и внятно повествовал, что кнут есть одна из форм, в которых высшая
идея правды и
справедливости находит себе наиболее приличное осуществление.
Цензора он именовал «заведующим распространением в жизни истины и
справедливости», газету называл «сводней, занимающейся ознакомлением читателя с вредоносными
идеями», а свою в ней работу — «продажей души в розницу» и «поползновением к дерзновению против божественных учреждений».
Когда они убедились, что можно, выехать на бескорыстии, — они преследуют взятки; видя, что просвещение пошло в ход, они кричат о святости наук, о любви к знанию; догадавшись, что
идеи гуманности и правды одолевают старые начала угнетения и лжи, они являются везде защитниками слабых, поборниками
справедливости и т. п.
— О добрый юноша! — воскликнул старик, —
справедливость покуда лишь хорошая
идея, осуществления которой в толпе нет, точно так же, как не может ее быть у тирана. Смирись перед этим — и поди в кухню и поставь самовар.
Ложна не только
идея единства, но и
идея отвлеченной
справедливости.
Фанатик любви может совершать величайшие злодеяния и насилия во имя
идеи любви, вытеснившей свободу,
справедливость, познание и т. д.
Идея ада онтологически связана со свободой и личностью, а не со
справедливостью и воздаянием.
Есть условно-лживая риторика любви,
справедливости, науки, есть условно-риторическое отношение к самой
идее Бога.
Но возможна ли любовь к
идеям, к ценностям, к истине, к
справедливости, к красоте, к науке, к искусству и т. д.?
Фанатик всегда «идеалист» в том смысле, что «
идея» для него выше человека, живого существа, и он готов насиловать, истязать, пытать и убивать людей во имя «
идеи», все равно, будет ли это «
идеей» Бога и теократии или
справедливости и коммунистического строя.
Но она зародилась у древних и там не была еще приведена в тесное соотношение с
идеей карательной
справедливости.
Стремись к свободе, но никогда не забывай об истине, о любви, о
справедливости, иначе свобода станет пустой, бессодержательной и ложной
идеей.
Коммунизм по своей
идее хотел бы осуществить не только
справедливость, но и братство в человеческих отношениях, «коммунион» между людьми.
Платон пытался найти выход из имманентного круговорота космической жизни, в котором нет правды и
справедливости, через обращение к иному миру, миру вечных
идей.
Метафизика демократизма признает положительной ценностью отрицательную и пустую, чисто механическую
идею равенства и с ней связывает пафос
справедливости.
Он хотел бы без остатка рационализировать общественную жизнь, подчинить ее своей фанатической
идее эгалитарной
справедливости, не считаясь с таинственными, космическими основами общества, и за это Бог лишает разума.
Я же радовался глубоко с сознанием, что если в целесообразности тюрьмы и существуют некоторые пробелы, то не потому, чтобы в основе ее лежала ложная
идея, а лишь потому, что ограничены силы человека; но чего не может сделать один, то делает другой, и так в совместной, дружной работе движется человечество к осуществлению великих заветов разума и строгих предначертаний неумолимой
справедливости.